Каким-то ускользающим краем разума Зина отметила, что из посуды ничего не разбили. Тарелки, кастрюли, чашки из сервиза просто вынули и поставили на пол. Ей подумалось, так же внезапно: сколько же времени понадобилось, чтобы вынуть всю посуду из старинного серванта? Похоже, здесь орудовали целый день. А почему же соседи не поинтересовались, откуда шум, не подняли тревогу? Впрочем, эта наивная мысль тут же вылетела из ее головы. Понятно: времена были такие, что даже на самые громкие крики и шум, доносящиеся из чужой комнаты, никто бы и носа не высунул! Атмосфера страха защищала тех, кто проник в ее комнату, прочной броней. И под этой броней можно было сделать все, что угодно.

Но хуже всего обстояло дело с книгами. Их вынули из шкафа и бросили беспорядочно. Они так и лежали — раскрытые, развернутые, сваленные в кучу…

Похоже, целью тех, кто проник в комнату к Зине, все же был обыск, а не погром. На первый взгляд, ничего испорчено не было, оставили только беспорядок. Но что же могли у нее искать? По всей видимости, какую-то совсем мелкую вещь, если уж даже раскрывали все книги. Но что? Что?

Внезапно она увидела, что возле окна, под покрывалом, сброшенным с ее кровати, лежит что-то большое.

Зина пошла к окну, чтобы посмотреть, что же там прячется под покрывалом, как вдруг остановилась. Взгляд ее упал на стену над кроватью. На обоях отчетливо светлело пятно. На месте старинной иконы в поцарапанной и немного погнутой серебряной раме — очень древней, потемневшей от времени — было пустое место. Эта икона висела здесь еще со времен ее детства, Зина очень хорошо ее помнила.

Она знала историю о том, что бабушка — мама ее мамы — привезла эту икону из какого-то далекого монастыря. Но было это настолько отдаленно во времени, что основные детали рассказа стерлись в памяти Зины под грузом более свежих и важных событий.

Она помнила только название этой иконы — «Всевидящее око» — и странную форму расположения изображенных на ней лиц — словно в треугольнике. Да и название запомнила только потому, что оно показалось ей каким-то очень необычным и красивым. Само же изображение ее завораживало: Зина могла долго смотреть на острые углы воображаемого треугольника и расположенные в центре лица.

А еще она помнила, как поцарапала раму иконы — когда-то давно та упала со стены и завалилась под кровать. Зина пыталась достать ее… ножницами, но только поцарапала и погнула раму, на ней даже остались несколько надрезов.

Как и многие другие люди, выросшие в смутные времена, пережившие голод, войны и крушение империй, Зина не была религиозна. Ад прошлого выжег из ее памяти отдаленные воспоминания детства о церквях и молитвах. А собор напротив окон воспринимался скорее как старинная крепость, а не как церковь.

Как и многие, пережившие страдания, видевшие своими глазами смерть, войны, хаос, отчаяние, голод, пострадавшие от смутных времен, потерявшие всех родных, Зина была твердо уверена в том, что душа ее настолько закрыта для Бога, что об этом даже нечего думать. Тем более, ей никто не помогал — у нее не было никого, кроме нее самой. Ужас выживания в разрухе закалил ее волю и очерствил ее, вместо уязвимой хрупкости нежной женской души оставив заскорузлые шрамы. И если она и не сняла икону со стены, то только по причине памяти о навсегда ушедших родных.

И вот теперь икона покинула ее дом — странно, путем какого-то непонятного воровства… Почему из ее дома унесли только этот предмет? Думать об этом было страшно, и потому Зина заставила себя переключиться на другое. Подойдя к окну, она наклонилась и подняла покрывало.

Все, что Зина пережила до того, было пустяком по сравнению с тем, что произошло теперь! Под покрывалом лежало тело молодой светловолосой женщины в красном платье. Она была мертва.

Опершись на стену возле окна, Зина постаралась не потерять сознание. Ей казалось, что она спит и видит жуткий, ну просто самый кошмарный из всех снов! Но это был не сон. Она не спала, не умерла и не попала в ад. В ее комнате под окном действительно лежал труп молодой женщины, которую она не видела никогда в жизни.

Прижав руку ко рту, чтобы не закричать, Зина подошла ближе. Всю ее колотила дрожь. Она нагнулась, пытаясь осмотреть тело.

Судя по его температуре и уже пробивающемуся запаху, женщина была мертва часов уже двадцать, не меньше. Она была совсем молодая, не старше тридцати лет. Полноватая, широкого, крепкого сложения и среднего роста. Широкая крестьянская кость. Лицо крупное, с широкими скулами. Губы узкие. Глаза закрыты. Короткая стрижка. Волосы обесцвечены пергидролем.

На ней было красное платье с пуговицами на груди, с поясом, похоже, из тех, что продавались в магазинах готовой одежды — дешевое и не очень модное. Просто добротное платье на каждый день. Туфель на ее ногах не было.

Преодолевая дрожь, Зина взяла ее за руку. Ногти коротко обрезаны, без признаков лака. На ногтях пальцев ног лака тоже нет.

Под левой грудью женщины платье было разорвано. Зина расстегнула пуговицы на груди. Под платьем оказалась комбинация телесного цвета. На ней расплывалось небольшое кровавое пятно. Зина отогнула край белья. Под левой грудью, как раз под чашкой телесного бюстгальтера, находилась рана, по всей видимости, нанесенная длинным узким ножом — отверстие было небольшим.

Женщина была убита ударом прямиком в сердце. Такую рану мог нанести только профессионал — медик или убийца, владеющий знаниями анатомии. Крови почти не было, буквально несколько капель. А смерть от такой раны наступала мгновенно и точно. При этом лицо жертвы оказывалось не изуродованным, но вполне годным для опознания.

Зина нахмурилась, затем еще раз внимательно осмотрела платье. На комбинации и на бюстгальтере была кровь! А вот под платьем была подкладка серого цвета — и на ней крови не было. А между тем разрез на платье был! Она принялась ощупывать рану пальцами.

Платье было разрезано, а вот подкладка платья — нет. Это означало, что когда женщину убили, она была только в белье. Платье на нее надели уже после смерти. Но, чтобы сохранить видимость, что женщину убили одетой, надрезали ткань на груди.

Зачем? Скрыть, что в момент убийства она была у мужчины, у любовника, перед которым вполне могла быть раздета? И кто же эта несчастная, лицо которой Зина так и не могла вспомнить, как ни пыталась.

Карманов на платье женщины не было. Зина принялась ворошить вещи на полу, заглядывать во все щели и углы, пытаясь найти сумочку или предметы, которые могли принадлежать этой женщине. Ничего подобного в комнате не было. Но, тем не менее, убитую женщину подложили в комнату именно к ней. Да еще и завернули в покрывало с кровати.

Зачем? Кто мог это сделать? Зина опустилась на пол и закрыла лицо руками. Что делать? Звать милицию? Ну так скажут, что женщину убила она. Дескать, поссорились, и Зина заколола ее во время ссоры ножом. И совсем не важно, что она не знакома с ней и не знает о ней ничего, даже имени!

Ситуация казалась катастрофической, безвыходной. Зина поняла, что самой ей не справиться, и необходимо все же позвать на помощь — хоть кого-нибудь, хоть тетю Валю. Внезапно за спиной скрипнула половица…